Форум Русслово

Ну, коль уж у нас нынче такой день, начну выкладывать.:)
И спасибо святым равноапостольным Кириллу и Мефодию за любезно предоставленные буквы!

Название: пока не придумала
Автор: Фокса
Бета: повесилась
Рейтинг: R
Жанр: псевдоисторическая зарисовка с легким налетом фантастического
Саммари: просто сиквел к моему недописанному ррроману в популярном нынче жанре славянофентазятины.
Примечание: функцию летописца на себя не беру и на достоверность не претендую! Тем не менее, все возможные совпадения с реальными событиями не случайны.
Вместо предисловия:
Когда-то я писала. Много писала. И фанфы, и ориджи… Теперь вот могу только так. Понятия не имею, что у меня получилось. Но надеюсь, что оно кому-нибудь нужно…

Девчонка была очень даже ничего, с этим никто бы спорить не стал, а вот лозунг отдавал явным маразмом. На листе картона, поднятом над головой красавицы, аршинными буквами значилось: «Вийду замiж за Кречетiвця, який перейде на сторону народу». Роман только фыркнул и отвернулся, решительно не понимая, на кой сдался юной революционерке бесхребетный слабак, готовый нарушить присягу ради смазливой рожицы с намалеванным флагом на щеке. Ну и, кроме того, как-то упорно не вязалось в его понимании слово «народ» с этой вот толпой малолетних столичных бездельников. Настоящий народ стоило бы поискать где-нибудь в Ужворонске, Межанске или Выдрине: на заводах, в шахтах, на полях… Да и в стольном Старове он был, если откровенно. Потому что, как бы ни хотелось уверить себя, что противостоят тебе сплошь хулиганы да недоумки, но глаза ведь не врут – не было тут черного и белого. И люди за последние несколько недель на площадь приходили самые разные – кто поучаствовать, кто просто поглазеть. Орали что-то, махали флагами… а порой и чем потяжелее, кто-то полчаса, кто-то все выходные. Были среди них и добропорядочные с виду пролетарии, и явные интеллигенты, домохозяйки, студенты, коммерсанты… Этих Роман даже отчасти понимал – президент, вызвавший такую бурю негодования, и впрямь был редкостным идиотом, да к тому же ворюгой. Да и можно ли вообще сказать хоть что-то хорошее о власти, при которой стражам правопорядка приходится покупать форму за свой счет? И, в общем-то, любой из тех, кто стоял сейчас оцеплением вокруг охваченной бунтом центральной площади, с радостью сам вывел бы главу, прости Всесущий, государства из кабинета под белы рученьки да сопроводил бы вниз по лестнице крепким пинком. И, тем не менее, они стояли – не за президента, а против этих вот… Которые не народ…
Роман давно уже привык выделять их в толпе протестующих: молодые, наглые, с пластиковыми касками на головах и с самодельными фанерными щитами, с чистейшей, неразбавленной и незамутненной ненавистью в глазах. Именно они громче всех кричали, активней всех размахивали танспорантами, уверенней прочих наступали на безоружный, но оттого не менее упорный кордон. В их арсенале имелись цепи и биты, арматура и бутылки с бензином. Над ними, наравне с государственным прапором, развевался «звездатый», как шутили «кречеты», флаг «закатных друзей», а порой и мелькало зловещее красно-черное трехполосное знамя, памятное многим еще со времен Великой войны. Они жили прямо тут же, в палатках, посвящая все свое время бунту, который сами называли протестом: идейные, свободные, революционно-активные… и совершенно не обремененные заботой о хлебе насущном. Их бесплатно кормили, а может и приплачивали – и они буянили вдохновенно, с полной самоотдачей, вводя в заблуждение обывателей и до скрежета зубовного зля милиционеров…
Так вот красавица с идиотским плакатом часто мелькала в обществе таких вот… активистов, хоть и не рисковала лезть в передние ряды. Зато упорно лезла на сцену у поверженного памятника Вождю, или вот, как сейчас, на перевернутую железную бочку. Эдакий парадно-показной патриотизм в резком контрасте с молчаливой верностью застывших в оцеплении милиционеров.
Сама девчонка вряд ли различала лица над типовыми щитами в обрамлении типовых шлемов, а вот Роман заприметил ее давно. Работала ли эта барышня до начала беспорядков где-нибудь, училась ли, оставалось неизвестным – последние два месяца на площади она пребывала постоянно: то скакала по сцене, то пирожки разносила, то пыталась втиснуть цветок в прорезь милицейского щита. А теперь вот замуж собралась. Тьфу!
И вот это – народ? Гнать бы их к семирогим водометами, а потом уже разбираться, кто за что митинговал!

…Красавица между тем спрыгнула со своего насеста и походкой манекенщицы двинулась вдоль застывшего строя «кречетов» на расстоянии двух-трех шагов. Не иначе, решила продемонстрировать приятелям свою смелость . Оно не трудно, когда знаешь, что бить тебя все равно не станут, но оттого не менее эффектно.

- Нууу… - протянул капризный голосок тоном нетерпеливого ожидания.
Плакат с дурацкой надписью едва ли в лицо не уперся.
- Что «ну»? - раздраженно выплюнул Роман, прекрасно понимая, что разговаривать с бунтовщиками не следует, но уже не в силах сдержаться.
Размалеванная картонка уползла вверх, и под нею обозначилось лицо. Удивительно милое, как на картинках с ура-патриотических сайтов. И глаза - чистые-чистые! С такими глазами в кино бы сниматься, или хоть для тех же картинок, а не прыгать по баррикадам.
…Матримониально озабоченная активистка, как оказалось, тоже его рассматривала и, видимо, моментально схватывала настроение. Мгновение – и взгляд девушки стал тошнотворно-обольстительным, как в зарубежных фильмах. Губы изогнулись в пошловатой улыбке. Девушка ждала реакции и дождалась.
Роман криво усмехнулся:
- Что, нравлюсь!
Улыбка мигом сползла с лица вместе с многообещающим блеском глаз.
- Не льсти себе!
- А что так? – это становилось уже в некотором роде забавным.
Девица злобно скривила губы, что ей удивительным образом шло. И буквально выплюнула в лицо:
- Рожа у тебя кирпича просит! И дождется, я тебе говорю!
Боец попытался скопировать ее ухмылку, что вряд ли получилось:
- Ну, вот почему ты такая красивая - и такая злая? – сакраментальное мужское «не трахали давно что ли?» застыло на языке. Дурочке и без того хватило.
Революционерка на пару мгновений застыла, не зная, что ответить. Потом опомнилась, быстренько натянула на лицо прежнюю похабно-слащавую улыбочку:
- Не парься, все равно не про твою честь!.. А рожа твоя ментовская, продажная кирпича все-таки просит!
И, не дожидаясь ответа, двинулась дальше вдоль строя застывших стеною «кречетов», соблазнительно покачивая бедрами. Но Роман на нее не смотрел – в отдалении, на специально установленной сцене начинался очередной концерт «в поддержку революции». Певица тоже была красивая. Она пела всякую муть, но с такого расстояния сквозь гомон толпы было плохо слышно…

***
«Накаркала, стерва!» - успел еще подумать Роман четыре часа спустя, понимая, что увернуться от нацеленного прямо в лицо орудия пролетариата уже не удастся.
Плюгавый типчик в оранжевой каске строителя и с платком на морде применил излюбленный прием благородных борцов с режимом, столь же подлый, сколь и эффективный: подскочить неожиданно, пока приятель отвлекает внимание, швыряя в кречетов тайкинские петарды или лупя их цепью, пшикнуть из газового баллончика снизу-вверх, прямо под пластиковое забрало… а дальше вариантов уйма. Когда дезориентированный, задыхающийся, ослепший милиционер инстинктивно срывает с себя шлем в поисках свежего воздуха, ему можно, например, безнаказанно съездить булыжником в лицо. Или куском арматуры по голове. Или даже из травмата выстрелить… Проклятье! Он еще пытался отбиваться, не глядя. Кажется, даже расквасил кому-то нос… И кому-то, похоже, попал ботинком под колено… А, может, просто подсознание пыталось уверить, что все не так плохо, что не без боя его взяли… потому что тело и все еще безотказный слух со смертельным упорством твердили об одном – бездельники в оранжевых касках перешли в атаку, и вот сейчас его, старшего сержанта Меженко, отличника спортивной и боевой подготовки, оглушенного и потерявшего ориентацию в пространстве, неумолимо вырывают из строя. А со всех сторон нарастают крики и звуки ударов, и это значит, что товарищи уже не смогут помочь. «Выйти из строя» в данном случае значит остаться с озверелой толпой один на один… Или один на сотню… Тяжелый удар обрушился сверху прямо на незащищенную голову. Видимо, пока не металл, иначе вырубило бы сразу. Тут же чья-то рука скользнула по ноге, протискиваясь в карман форменных штанов. Еще удар по голове, другой в печень, пинок в пах… а потом негромко хлопнуло, и левую ногу выше колена обдало раскаленной лавой. Та не выдержала, подогнулась, уперлась коленом в землю. Удары посыпались уже на спину. И как-то разом стемнело…